ем Н.
Казахский национальный университет имени аль-Фараби, Казахстан, г. Алматы, e-mail: [email protected]
ГЕНДЕРНЫЙ ВОПРОС: ДВОЙНАЯ ДИСКРИМИНАЦИЯ ДЗАЙНИШИ В ЯПОНИИ
Данная работа выполнена при поддержке Japan Foundation Fellowship 2018
Гендерный вопрос в азиатских странах всегда оставался в центре внимания современных исследователей. Место женщины в японском обществе определено патриархальными традициями, основанными на традиционных устоях общества. В данной работе на основе анализа литературы по вопросам корейцев в Японии автор рассматривает социальный статус корейских женщин в Японии. Трудности, с которыми сталкиваются женщины, связаны с этнической дискриминацией со стороны японского общества. Кроме того, особенности социальноэкономического положения женщин усугубляются патриархальными традициями в собственных семьях корейских женщин в Японии.
На основе статистических данных о занятости корейцев в жизнедеятельности общества за последние двадцать лет были выявлены основные направления мобильности для корейских мужчин. Автор предполагает, что в связи с меняющимися историческими условиями, социальный статус корейских мужчин имеет возможность продвижения по социальной лестнице в японском обществе. Однако корейские женщины все еще остаются за пределами социальной мобильности.
Перспектива изменения данной ситуации еще сомнительна.
Ключевые слова: корейцы в Японии, статус, дискриминация, гендер, семья, занятость.
Yem N.
alFarabi Kazakh National University, Kazakhstan, Almaty, email: [email protected] gender Question: double discrimination of Zainichi In Japan
This work was supported by Japan Foundation Fellowship 2018
The gender issue in Asian countries has always been the focus of modern researchers. The place of women in Japanese society defined by patriarchal attitudes based on traditional patriarchy. In this paper, based on an analysis of the literature on Koreans in Japan, the author examines the social status of Korean women in Japan. The difficulties faced by women, related to ethnic discrimination on the part of Japanese society. In addition, features of socioeconomic status of women exacerbated by patriarchal traditions in their own families of Korean women in Japan.
On the basis of statistical data on employment of Koreans in the life of society over the last twenty years have identified the main directions of mobility for Korean men. The author suggests that in re
sponse to changing historical circumstances, the social status of Korean men has the opportunity to promote social mobility in Japanese society. However, Korean women still remain outside the social mobility. The prospect of changing this situation is still questionable.
Key words: Koreans in Japan, status, discrimination, gender, family, employment.
Ем Н.
әлФараби атындағы Қазақ ұлттық университеті, Қазақстан, Алматы қ., email: [email protected]
Гендерлік мәселе: Жапониядағы эмигранттарды екі еселік кемсітушілік Жұмыс Japan Foundation Fellowship 2018 қолдауымен жасалды
Азиялық елдердегі гендерлік мәселелер әрқашан заманауи зерттеушілердің назарын аударған. Жапон қоғамындағы әйел адамның орны қоғамдық дәстүрлі қағидаттармен негізделген патриархалды дәстүрмен анықталған. Осы мақалада Жапониядағы корей мәселелері бойынша әдебиеттерді талдау негізінде автор кәріс әйелдердің Жапониядағы әлеуметтік мәртебесін зерттейді. Әйел адамдар тап болатын қиындықтар көбінесе жапондық қоғамның этникалық кемсітушілігімен байланысты. Бұдан басқа, әйелдердің нақты әлеуметтікэкономикалық орны Жапониядағы кәріс әйелдерінің отбасыларындағы патриархалдық дәстүрлермен қиындатылады.
Кәрістердің соңғы жиырма жыл ішінде жұмыс істеуі туралы статистикалық деректерге сүйенсек, корейлік ер адамдар үшін ұтқырлықтың негізгі бағыттары анықталды. Автордың айтуынша, тарихи жағдайларға байланысты корейлік ер адамдардың әлеуметтік мәртебесі жапондық қоғамда әлеуметтік сатымен жоғарылауға мүмкіндік береді. Алайда, кәріс әйелдері әлі күнге дейін әлеуметтік ұтқырлықтан тыс қалады. Бұл жағдайдың өзгеру перспективасы әлі де күмәнді.
Түйін сөздер: Жапониядағы корейлер, мәртебе, кемсіту, гендер, отбасы, жұмыспен қамту.
Введение
После Второй мировой войны статус жен- щин в Японии официально был признан равным с мужчинами. Однако в реальной жизни тради- ционные устои общества оказались сильнее про- возглашенных с участием мирового сообщества.
Правовую основу для улучшения положения женщин разрабатывали с участием США. Кон- ституция Японии предоставляла право голоса женщинам, равные возможности с мужчина- ми на получение образования и равную оплату труда. В 1986 году был принят Закон о равных возможностях трудоустройства, однако в соци- альном плане женщины фактически не имели возможность на трудовую занятость в связи с продолжительностью рабочих часов и домини- ровании мужчин на рынке труда. Устойчивая традиция женщин в их роли в семье может пред- положить, как правило, неполный рабочий день с небольшим заработком. Тем не менее, в 2014 году женщины составляли 42,7% рабочей силы в Японии, при этом высокая доля женщин, ра- ботающих неполный рабочий день. На 2012 год среди всех занятых неполный рабочий день 77%
были женщинами. Соответственно, уровни до- ходов мужчин и женщин в Японии значительно отличаются. Среднестатистическая работаю- щая женщина зарабатывает на 40% меньше, чем среднестатистический мужчина. Только одна десятая часть руководящих должностей принад- лежит женщинам, остальные, как правило, заня- ты на должности среднего офисного работника,
который выполняет «задачи розовых воротнич- ков», – секретари и канцелярские сотрудники.
Положение женщины определялось семьей.
Женщина традиционно видела свою роль в слу- жении мужчинам: молодые женщины служили отцам, замужние – мужьям, пожилые женщи- ны отдавали дань сыновьям. Современная роль женщины в социальном понимании устойчиво сохраняется в современной Японии. Такая ситу- ация в значительной степени схожа со статусом женщины в корейском патриархальном обще- стве. Женщины-дзайниши в Японии, оказавшись в экономически неравноправном положении с мужчинами, также испытали на себе трудности традиционных стандартов семейной жизни.
История появления корейцев на Японских островах привела к закреплению за корейцами в Японии термина «дзайниши». Более чем семи- миллионная община зарубежных корейцев поч- ти на всех континентах мира признает корейцев в Японии как одну из многочисленных. Корейца- ми в Японии (在日韓国人·在日本朝鮮人·朝 鮮人Zainichi-Kankoku-Jin или Zainihonchosenjin или избранность джин) являются этнические корейцы, имеющие статус постоянного резиден- та в Японии, или ставшие гражданами Японии, иммиграция которых в Японию произошла до 1945 года или они были потомками этих имми- грантов. Они представляют собой отличную группу из южнокорейских граждан, которые эмигрировали в Японию после окончания Вто- рой мировой войны и разделения Кореи. Термин
«Zainichi Korean» относится только к долгосроч-
ным корейским жителям Японии, которые про- слеживают свои корни в Корее под японским правлением. Таким образом, это отличная от бо- лее поздней волны корейских мигрантов группа корейцев, которая пришла в основном в 1980-х годах и от довоенных иммигрантов, относящих- ся к древности, которые сами могут быть пред- ками японского народа.
В 2014 году в Японии проживало более 855 725 этнических корейцев. По данным Мини- стерства внутренних дел и связи, в 2016 году зарегистрировано 453 096 южнокорейцев и 32 461 кореец (朝鮮 人Chōsen-jin ) (те «корейцы»
не обязательно имеют северокорейскую нацио- нальность).
В данной работе автор стремится раскрыть особенности социальной структуры корейского общества и определить гендерное неравенство для корейцев в Японии в том числе.
Методологией исследования является из- учение дискурса историографической базы по вопросам социальной структуры японского об- щества, социальных изменений для корейцев в Японии, гендерного неравенства, а также систе- матизация статистических материалов Японии.
Кроме того, работа была обогащена данными наблюдения в период пребывания в г. Токио в рамках исследовательской программы Японско- го фонда (2018 г.). Личные наблюдения помогали оценивать репрезентативность имеющегося ис- точникового материала.
В качестве плана исследования автор снача- ла покажет проблему гендерного неравенства в японском обществе на примере уровня занято- сти мужчин и женщин на японском рынке труда.
Затем социальный статус корейцев будет изучен по данным статистики и обзора литературы, ген- дерный вопрос будет освещен при участии ста- тистических материалов, для корейцев в частно- сти. В заключении автор даст анализ результатов исследований по женскому вопросу дзайниши женщин в Японии.
Доступ к базе данных был предоставлен На- учной библиотекой Токийского университета в период июнь – август 2018 г. при поддержке Японского фонда. Работа осуществлялась в рам- ках исследовательского проекта «Социальная мобильность как фактор сохранения этнической идентичности: сравнительный анализ корейцев в Японии и СНГ». Автор выражает благодарность профессору Токийского университета Тоному- ра Масару, а также докторанту Юсаку Фукуха- ра за предоставленную возможность доступа к библиотечным фондам университета.
Гендерное неравенство на рынке труда японии
В академической литературе японское обще- ство всегда считалось этнически гомогенным и классово однородным. Однако в последнее вре- мя считается, что в Японии происходит разрыв общества, когда социальное расслоение опреде- ляется по профессиональной занятости, этни- ческой и гендерной принадлежности. В Японии существует традиция наследования классового положения. Однако, действуют стратегии со- циальной мобильности, которые основаны на
«поведенческих стратегиях разных сословий в процессе социализации», основанных на уровне образования, уровне профессиональных навы- ков. Среди них есть стратегии гендерного по- ведения, например, «идеал матерей-одиночек»;
а также этнические стратегии, которые показы- вают отличные от японцев методы достижения в процессе адаптации в японском обществе (Ishida H., Slater, D.H., 2010).
В последнее время можно увидеть женщин из класса белых воротничков во многих горо- дах Японии в позднее время в компании муж- чин, только женщин, и даже в одиночестве в ночное время. В конце рабочей недели на ожив- ленных и тихих улицах городов пабы, бары, а также изакайя (izakaya ( 居酒屋 ) один из видов неформальной японской пивной) отличаются многочисленностью женщин. Еще лет двадцать назад публичная жизнь женщин была ограниче- на только дневными часами и была связана толь- ко с функциями жены, матери, в крайнем случае, члена общественной организации района. После преодоления кризиса в начале 1990-х годов для женщин были предоставлены новые возможно- сти широкой профессиональной деятельности в качестве «белых воротничков», социальных отношений и новых форм потребления. Исто- рически женская сфера домашнего хозяйства постепенно стала меняться на публичную сферу наемного труда. В 2010 году женщины составля- ли 42,6% всех сотрудников компании, при этом они занимали в основном более низкие слои корпоративного рынка труда. Только 45,3% всех женщин-сотрудников в 2010 году были заняты полный рабочий день, что резко контрастирует с 80,1% для мужчин.
В начале 2000-х годов международные стан- дарты гендерного распределения на предприяти- ях в Японии стали обращать на себя внимание.
В результате конкурирующих условий японские фирмы стали присоединяться к такой политике и разрабатывать кодексы корпоративной систе-
мы. Однако анализ 800 японских фирм показал, что менеджеры в корпоративной организации стремятся к гендерному разнообразию только в высших рядах своей организации. Большой ген- дерный разрыв остается на всех других уровнях структуры организации в Японии (Mun, E., Jung, J., (2018).
Однозначно, правительство постепенно ме- няло традиционное положение женщины в ие- рархии корпоративного труда, принимая ряд законодательных мер, чтобы решить проблему нехватки рабочей силы из-за стареющего населе- ния и сокращения рождаемости. Однако женщи- ны по-прежнему воспринимаются многими ра- ботодателями как «недостаточно используемый расходный и дешевый источник труда». Хотя некоторые работодатели согласились с тем, что
«женщины более трудоспособны, чем мужчины, склонны работать на более низкую зарплату, со- глашаться на более низкую позицию, принимать решения в повседневных задачах и не жаловать- ся». Для многих женщин временное место или неполный рабочий день расценивались как воз- можность поддержать экономическую стабиль- ность, но для некоторых гибкость таких пред- ложений рассматривалась как «трамплин для обеспечения полной занятости позже». При этом предложения они получали от компаний не сред- него масштаба, например, строительных корпо- раций Ebata и Fujita. В таких случаях женщины получали более высокую степень экономиче- ской независимости, а некоторые поднялись по карьерной лестнице и стали корпоративными менеджерами. Исследователи свидетельствуют, что в настоящее время женщины-менеджеры по- прежнему составляют небольшое меньшинство всех корпоративных менеджеров в Японии, на которые приходится менее 10%, но их число, тем не менее, утроилось в процентном отношении с 1980-х годов (Ho, S.L., 2015).
Конфуцианская идеология подчеркивает строгие иерархические отношения между муж- чинами и женщинами и среди поколений. Одна- ко, в исследованиях было найдено, что женщины в восточноазиатских обществах поддерживают как условия, приводящие к участию женщин в рабочей силе, так и традиционное отношение к гендерным ролям. Эгалитарный рынок труда при сохранении традиционных гендерных от- ношений был определен как возможный к ре- ализации на примере рынка Тайваня. Однако в Японии в условиях быстрой индустриализации, конфуцианские стандарты восприятия мужской роли как кормильца семьи и женской роли как
хранительницы семейного очага остаются силь- ными. До сих пор женщины в Японии с высо- кообразованными мужьями воздерживаются от повторного входа на рынок труда после брака (Takeuchi M., Tsutsui, J., 2016).
По данным на 2014 год, уровень участия мужчин в рабочей силе составляет 80,3%, доля участия в рабочей силе для женщин в возрасте 15-64 лет составляет 66 % для Японии. В усло- виях низкого уровня рождаемости, а также про- блемы «стареющего населения» низкое участие женщин в рабочей силе представляет собой не- избежную обеспокоенность страны в отношении экономического роста. Хотя число высокообра- зованных женщин увеличилось в Японии, этот факт не нашел еще полного отражения в участии женщин в рабочей силе. В исследованиях было отмечено, что по мере того, как все больше жен- щин достигают высшего образования и участву- ют в рабочей силе, у них меньше шансов иметь детей и инвестировать время в деторождение.
На самом деле, стресс на работе и отсутствие баланса между работой и жизнью считаются очень важными факторами в том, что женщины не вступают в брак. В свою очередь, женщины, которые находятся в составе рабочей силы, часто остаются одинокими, в то время как те, кто вы- ходит замуж, в конечном итоге бросают работу для содержания своих семей и дома (Kang, J.S., 2017).
социальный статус корейцев в японии Историографический обзор литературы по- казал, что в сравнительно небольшом объеме исследований есть результаты как количествен- ных, так и качественных анализов социально- экономического неравенства корейцев в Японии.
Количественный метод исследования соци- альных позиций корейцев в Японии использовал Toshiyuki Tamura в одной из своих работ «The status and role of ethnic Koreans in the Japanese economy». Он одним из немногих оценил чис- ленность корейского населения на основе еже- годных данных переписей в Японии в течение всего колониального периода 1910-1945 гг., а также в 1950-1980 гг. по расселению в префек- турах, по полу и роду деятельности (Tamura, T., 2003). Ограниченные возможности количествен- ных методов исследования автор объяснил их отсутствием. Косвенные результаты могут быть получены кроме переписей населения в ежегод- ных данных, собранных в соответствии с Зако- ном об иммиграционном контроле и Законом о регистрации иностранцев. Однако, система ре-
гистрации иностранцев в Японии была и остает- ся очень сложной.
Статистические данные о зарегистрирован- ных иностранцах, которые собираются в Мини- стерстве юстиции, начиная с 1960-х годов, анали- зировал Kim Bumsoo в исследовании «Changes in the Socio-economic Position of Zainichi Koreans:
A Historical Overview. Survey Article». Такие дан- ные выходили в печать каждые пять лет до 1975 года. После 10-летнего перерыва он был опубли- кован снова в 1985 году, затем два раза в год до 1995 года и ежегодно с 1996 года по настоящее время. Каждый выпуск содержит данные о рас- пределении зарегистрированных иностранцев в Японии по национальности, оккупации, полу, возрасту, месту жительства и статусу прожива- ния (данные на распределение по профессиям, исчезли из 2000 года выпуска) (Kim, B.S., 2011).
Другой источник, который использует Ким Бумсо Hokoku Chosa Kokusei (Перепись населе- ния Японии). Данные переписи выпускает Бюро статистики управления и координации Агент- ства, которое проводит переписи населения один раз каждые пять лет. Бюро статистики начало предоставлять «Специальные таблицы об ино- странцах» начиная с 1985 года (Kim, B.S., 2011).
Существует ряд исследований на японском языке, которые проводятся в национальном мас- штабе и не акцентируют внимание на корейцах в Японии. Такие источники могут лишь косвенно предоставлять сведения о социально-экономи- ческих характеристиках корейцев. Например,
«национальные обследования социальной стра- тификации в Японии».
Также существует очень ограниченное коли- чество узких исследований по корейцам в Япо- нии. Так, Ассоциация молодых корейских биз- несменов в Японии в 1996 году провела опрос только корейских мужчин в возрасте старше 20 лет. Результаты показали, что в начале 1990-х годов у мужчин-корейцев в среднем был не-
сколько выше статус профессиональных дости- жений и индивидуальных доходов, чем ранее.
Данные не несут высокую репрезентативность, так как показатели по корейцам ограничивались конкретными региональными результатами, а также сравнивались с большинством населения Японии (Kim, M.S., 2003). Однозначно, что факт проведения подобного исследования только с участием женщин ярко характеризует патриар- хальные взгляды внутри корейского общества в Японии.
По данным исследователей, с середины 1980-х по начало 2000-х годов ситуация с за- нятостью корейцев на японском рынке труда постепенно улучшается. Динамика роста про- слеживается от 61,5% в 1985 году до 59,7% в 2000 г. Одновременно среди корейцев в Япо- нии наблюдается рост числа безработных – от 7,6% в 1985 году до 8,2% в 2000 г. Несомнен- но, разница в числе трудоустроенных по годам находится в прямой зависимости от состояния социально-экономического развития страны, а также ситуации на мировом рынке. Так на- зываемое «потерянное десятилетие» 1990-х годов демонстрирует самый высокий уровень безработицы корейцев в Японии – 8,5% в 1995 году. Если рассматривать данные в разрезе гендерных различий, то очевидно, что поло- жение женщин на рынке труда по сравнению с мужчинами выглядит удручающим. Про- центное соотношение отличается почти в два раза. Если в 1985 году среди трудящихся доля мужчин составила 78,5%, то женщины показа- ли только 44,3% участия. При этом, доля без- работных мужчин также была выше. Это мож- но объяснить превосходством мужчин в общей численности корейского населения. В даль- нейшем долевое соотношение безработных среди мужчин и женщин дзайниши примерно одинаковое и не превышает 8,6% на примере мужчин в 1995 году (Таблица 1)
Таблица 1 – Показатели участия рабочей силы и безработицы для корейцев в Японии, 1985-2000 годы (в процентах)
2000 1995 1990 1985
всего муж. жен. всего муж. жен. всего муж. жен. всего муж. жен.
Занятые 59.7 74.6 46.8 61.4 77.8 46.3 60.8 77.2 45.1 61.5 78.5 44.3
Безработные 8.2 8.5 7.8 8.5 8.6 8.4 6.1 6.3 5.9 7.6 8.4 6.3
а. Участие рабочей силы определяется как отношение людей в рабочей силе к лицам старше 15 лет.
Источник: японская перепись.
Для более полного понимания социальных позиций корейцев на рынке труда Японии важно продемонстрировать виды занятости по положе- нию в социальной иерархии организационной структуры предприятий. К сожалению, данные переписи не демонстрируют процентное соот- ношение характеристик. Однако можно увидеть, что корейцы в Японии представлены в качестве
«работодателей», «сотрудников», «частных пред- принимателей», а также работников в семейном домашнем хозяйстве (можно предположить, что сюда включается семейный бизнес).
Соотношение мужчин и женщин по всем по- казателям подтверждает численное преоблада- ние мужчин по всем позициям. Единственной сферой занятости, где женщины представлены в большем количестве, остаются «временные сотрудники». По данным переписи в 2000 г., в качестве временных сотрудников было зареги- стрировано 12 300 мужчин и 19 141 женщина.
Обращает на себя внимание высокая доля жен- щин, занятых в качестве «регулярных сотруд- ников». Если раньше отмечалось, что мужчин в этой сфере занятости было в два раза больше, чем женщин, то в 2000 г. мужчин насчитывалось 72 546, а женщин 53 155, что на 27% меньше, то есть всего на четверть.
Важные сведения предоставляют данные о руководящих сотрудниках среди корейцев в Японии. Факт наличия таковых превзошел ожидания, мужчины занимали эти позиции
в количестве 20 595 человек, женщины были представлены меньше только в три раза. Это свидетельствует, что по данным переписи на- селения статус корейцев внутри этнической группы однозначно разделяется, кроме того, женщины постепенно занимают позиции руко- водителя (7 002 в 2000 г.)
Для каждой этнической общности, находя- щейся вне своей этнической территории, в ака- демической литературе отмечался факт этниче- ского предпринимательства как одного из путей повышения социально-экономического статуса.
Важно отметить, что и для корейцев по данным переписи были выделены частные предприни- матели, как самостоятельно занятые, работаю- щие с другими, так и самостоятельно занятые, не использующие труд других. В обеих группах корейцы в Японии насчитывали примерно оди- наковое количество занятости (26 047 и 26 632 соответственно). Важным является тот факт, что в числе самостоятельно занятых были определе- ны женщины, причем в обеих группах: самосто- ятельно занятые, работающие с другими – 6 668;
самостоятельно занятые, не использующие труд других – 7 861. Таким образом, женщины в част- ном предпринимательстве в три раза имеют меньшие позиции по сравнению с корейскими мужчинами. Доля семейных работников законо- мерно превышает среди корейских женщин, они представили 13934, в противовес мужчин – 4 477 человек (Таблица 2).
Таблица 2 – Уровень занятости корейцев в Японии, 2000 год Работо-
датели Сотрудники Частный
предприниматель Семейные работники всего регулярные временные руков.
работники (1) (2)
Корейцы 255,880 157,142 125,701 31,441 27,597 26,047 26,632 18,411
мужчины 148,086 84,846 72,546 12,300 20,595 19,379 18,771 4,477
женщины 107,794 72,296 53,155 19,141 7,002 6,668 7,861 13,934
япония в целом
всего 62,977,960 48,763,386 42,042,051 6,721,335 3,517,151 2,047,417 4,884,000 3,761,408
мужчины 37,248,770 28,417,698 26,179,128 2,238,570 2,672,669 1,674,021 3,789,757 692,880 женщины 25,729,190 20,345,688 15,862,923 4,482,765 844,482 373,396 1,094,243 3,068,528
а. (1) самостоятельно занятых, работающих с другими; (2) самостоятельно занятых, не используя других.
Источник: японская перепись.
Так, в 2008 году южнокорейский профес- сор Kim Bumsoo в своей работе «Bringing class back in: the changing basis of inequality and the Korean minority in Japan» сравнил значимость этнической дискриминации по сравнению с со- циальным неравноправием. Он получил резуль- тат: этническое неравенство между корейцами и японцами значительно сократилось за последние десятилетия, в то время как классовое неравен- ство среди корейцев значительно увеличилось (Kim, B.S. (2008). Личные истории, воспомина- ния и мнение по вопросам дискриминации, на- турализации, полученные путем углубленного интервью с 26 корейцами-дзайниши, предоста- вили возможность качественного анализа вопро- са, акцентируя внимание на женщин-дзайниши.
Социальные достижения во многих случаях зависят от уровня социальной коммуникации.
Между людьми складываются различные уровни доверия или недоверия. Социальные дистанции между людьми формируются на основе соци- ально-психологических стереотипов, присущих титульному этносу в отношении этнических меньшинств или иностранцев. Концепции соци- альной дистанции основаны на шкале социолога Emory Bogardus, которая измеряет готовность людей участвовать в социальных контактах раз- личной степени близости с членами различных социальных групп, таких, как расовые и этниче- ские группы. По данным небольшого исследо- вания, были протестированы семь этнических групп в Японии. Общая социальная дистанция была распределена следующим образом: айны, которые являются коренными жителями Японии (92%), буракумины, изгои японского общества (84%), жители Японии корейского происхожде- ния, жители китайского происхождения (82%), выходцы из Бразилии (87%), Окинавы (97%) и представители из Юго-Восточной Азии (тай- цы, вьетнамцы и филиппинцы) – 81%. Корей- цы в Японии заняли «среднюю позицию». Так, среди жителей Токио 13%, Наха – 14%, Саппо- ро – 17% сказали, что не исключают, что могут вступить в брак с корейцами. Социальная дис- танция на уровне «близкого друга» была под- тверждена респондентами для городов Наха – 36%, Саппоро – 46% и Токио – 53%. В целом результаты показали высокий уровень принятия в японском обществе. Однако комментарии к ан- кетам показали, что «значительная часть людей имеет весьма негативные взгляды на многие из этих меньшинств». Тема социальной дистанции, предубеждения и дискриминации становится еще актуальнее, ситуация, когда один японский
профессор сказал, что «мы не должны включать буракумин в наше исследование», ярко демон- стрирует реальность стереотипного поведения японцев в обществе (Ball, R., 2009).
Теория социальной идентичности была про- тестирована через рассказы представителей эт- нических меньшинств в моноэтничной Японии, которая все еще отрицает наличие меньшинств в стране и классифицирует их как «иностранное население». Каким образом корейские женщины воспринимают свое положение в японском об- ществе? Теория социальной идентичности – те- ория, описывающая направление индивидуаль- ного знания о принадлежности к определенной социальной группе, имеющее эмоциональное и оценочное значение для индивида и его членства в группе. Развитие теории социальной идентич- ности тесно связано с польским социологом Анри Тэшфелом. Согласно этой теории, осозна- ние человеком его места в социуме базируется на отнесении себя к определенной социальной группе. Методом исследования послужили исто- рии из интервью 14 представителей из числа ай- нов, буракуминов и корейцев.
Социальная идентичность на личном уровне дзайшини показала, что корейцы приближают себя больше к японцам, однако, сохраняя вер- ность историческому прошлому, считают себя корейцами по крови. Так, в одном из интервью женщина третьего поколения корейцев сказа- ла: «Кто родился и вырос в Японии, всю жизнь будет мучиться в поисках своей личности».
Хотя она считает, что японка, принадлежащая к Zainichi, помешала идентифицировать себя как японку. Когда она приехала в Южную Корею для короткого путешествия, она поняла, что «Южная Корея не является ее страной, и она не является кореянкой, она была японкой».
Значимость исторической памяти определя- ет место в японском обществе у представителей старшего поколения. Так, женщина-дзайниши сообщила: «Вы можете быть любой националь- ности, но одна вещь, я не могу стать граждани- ном Японии. Мы не должны забывать о войне.
Мы находимся здесь из-за войны. Мы не можем терять то, что наши предки сохранили важность быть Zainichi корейцем». Историческое наследие колониализма свойственно первому поколению корейцев. Третье и четвертое поколения считают:
«Я могла бы согласиться с Zainichi происхож- дением и гордиться тем, что я Zainichi, быть Zainichi это индивидуальность.... Однако иногда я чувствую, моя принадлежность к Zainichi яв- ляется одним из препятствий. Я хочу быть япон-
кой. Я считаю себя японкой, но я не могу сказать, что я японка, потому что моя национальность – южная кореянка (Htun T.T., 2012).
В 2007 году был опубликован отчет иссле- дователей дзайниши женщин в Японии о сво- ем видении дискриминации в Японии. Это был своеобразный протест против этнической дис- криминации в Японии, а также внутри корей- ского общества, где «мужчины и женщины бу- дут жить вместе и разделять ответственность».
Участниками опроса стали 818 респондентов из числа дзайниши женщин. Среди них были пред- ставлены южнокорейские граждане, корейцы из числа постоянных резидентов в Японии, а также корейцы с японским гражданством. Женщины свидетельствовали об ограничении трудовой за- нятости только в пределах домашнего хозяйства и ухода за детьми. Их высказывания о занятости и о типах рабочих мест свидетельствуют, что дискриминация по полу и этническая дискри- минация существуют, но хорошо скрываются на рабочем месте, поэтому они остаются в числе не занятого и экономически не обеспеченного насе- ления, даже в сравнении с корейскими мужчи- нами. По их сведениям, только 88 респондентов использовали отпуск по беременности и родам, а 21 – отпуск по уходу за ребенком. Число жен- щин, которые могут иметь детей со стабильной занятостью, довольно ограничено. Работодатели по-прежнему отказывают в работе женщинам из-за их гражданской идентификации, а также использования ими корейских имен.
Вопрос о важности преодоления этнической дискриминации был актуализирован в опросе об использовании корейского имени. Известно, что корейцы в Японии присвоили себе японские имена. Большинство исследований утверждают, что Имперская Япония вынудила корейцев из- менить свои «корейские» имена на «японские»
имена. Генерал-губернатор Кореи Джири Ми- нами (1936-1942) санкционировал в 1939 г. указ
№19, который требовал принятие фамилии по японскому образцу. Постановление №20 в 1940 году разрешало изменение своего имени соглас- но корейскому семейному праву. Политика дав- ления о принятии японских имен So-shi Kai-mei привела к тому, что в силу этнической схожести японцев и корейцев корейцы стали т.н. «невиди- мым меньшинством», предпочитая использовать японский стиль имени (Tsumei), избегая любой случай дискриминации со стороны японского общества. По данным опроса, «работает с ко- рейским именем» – 34%, «хочет быть занятым с корейским именем» – 9%; «не думала об этом»
– 17%; «не хочет использовать корейское имя»
– 4%; «не использует корейское имя на рабо- чем месте» – 2%; другое – 4%; нет ответа – 30%
(Yang, U. 2007).
По данным бюро по вопросам гендерно- го равенства Японии, доля женщин на руко- водящих должностях увеличилась с 1999 года до 2009 года, включая министров – от 4,8% до 11,8%, губернаторов префектур – от 0,0% до 6,4% и управленческих членов частных компа- ний – от 2,4% до 6,6%. На фоне этих показателей в 2000-2008 годы на основе национальных пока- зателей было проведено исследование, в ходе ко- торого было признано, что образ женщины, ко- торая находится дома и заботится о своей семье, культивируется на телевидении. По результатам исследования, значимость этого влияния остает- ся еще высокой причем для всех возрастных ка- тегорий. Политика правительства в отношении гендерного равенства осуществляется с 1999 года, когда был введен Основной закон, который формулировал ответственность национального правительства, местные органы власти и граж- дан в реализации равенства общества, в котором мужчины и женщины имеют равную возмож- ность участвовать в социальных мероприятиях, исключив ограничения в стереотипном понима- нии «мужчина – на работе, а женщина – дома».
Учитывая, что прошло десятилетие с принятия нового законодательства, а «воз и ныне там». Ав- тор делает вывод, что телевидение своеобразно оказывает препятствие осуществлению данного направления политики. Япония до сих пор оста- ется на задних позициях среди стран по показа- телям гендерного равенства (Yamamoto, M., Ran, W., 2014).
Mainichi Japan 20 марта 2018 года опубли- ковала новость «Korean resident of Japan’s legal battle for dignity ends in her favor but problems re- main». Внештатный писатель Ли Син Хи, 46 лет, подала иск в Окружной суд Осаки в августе 2014 года против «Zainichi tokken o yurusanai shimin no kai» («Гражданская группа, которая не про- щает особых прав для корейских жителей Япо- нии», или «Заитокукай») и председателя Макото Сакураи, требуя компенсации в размере 5,5 млн.
иен. Ли утверждала, что группа оскорбляет ее, называя ее «старой корейской каргой» во время митингов в районе Санномия в Кобе и «безза- конном корейском» в Твиттере. Окружной суд постановил в сентябре 2016 года, что Заитокукай сделал заявления с намерением разжечь и уси- лить дискриминацию в отношении корейских жителей Японии и приказал группе выплатить
Ли 770 000 иен за ущерб. По словам адвоката Ли, в июне 2017 года Верховный суд Осаки стал первым судом, признавшим, что истец подвергся
«сложной дискриминации» - по делу Ли, этниче- ской и гендерной дискриминации.
Таким образом, на сегодняшний день все еще существует проблема этнической дискри- минации в отношении корейцев в Японии. Более того, женщины-дзайниши испытывают гендер- ную дискриминацию как со стороны японского общества, так и в собственных семьях.
Конфуцианские традиции в Японии имеют сильные корни. Мужчина является главой се- мейства, фирмы, государства. Женщина несет на
себе ответственность за распределение расходов на содержание семьи, за создание условий для мужа как основного добытчика в семье. Она за- ботится о детях и родителях, несет ответствен- ность за сохранение и поддержание этнической культуры в виде соблюдения традиций и обря- дов, поддержание корейской кулинарии, на ее плечи ложится ответственность за сохранение этнической идентичности корейской общины в Японии. Роль женщины-дзайниши в формирова- нии менталитета будущих поколений очень зна- чима. Ситуация во многом должна измениться в отношении гендерного неравенства для корей- цев в Японии.
литература
Ball, R. (2009). Social distance in Japan: an exploratory study. Michigan Sociological Review, 23, 105-112.
Ho, S.L. (2015). ‘License to drink’: White-collar female workers and Japan’s urban night space. Ethnography, 16(1), 25–50.
Htun T.T., (2012). Social identities of minority others in Japan: listening to the narratives of Ainu, Buraku and Zainichi Koreans.
Japan Forum, 24(1), 1-22
Kang, J.S. (2017). Evaluating Labor Force Participation of Women in Japan and Korea: Developments and Future Prospects.
Asian Journal of Women’s Studies, 23(3), 294-320, DOI: 10.1080/12259276.2017.1351589
Kim, B.S. (2011). Changes in the Socio-economic Position of Zainichi Koreans: A Historical Overview. Social Science Japan Journal, 14(2), 233–245
Kim, M.S., (2003). Ethnic Stratification and Inter-generational Differences in Japan: A Comparative Study of Korean and Japa- nese Status Attainment. International Journal of Japanese Sociology, 12(1), 6–16.
Kim, B.S. (2008). Bringing class back in: the changing basis of inequality and the Korean minority in Japan. Ethnic and Racial Studies, 31(5), 871-898
Mun, E., Jung, J. (2018). Change above the Glass Ceiling: Corporate Social Responsibility and Gender Diversity in Japanese Firms. Administrative Science Quarterly, 63(2), 409–440.
Ishida H., Slater, D.H. (2010). Social class in contemporary Japan: Structures, Sorting and Strategies. (2010). London and New York: Routledge
Takeuchi M., Tsutsui, J. (2016). Combining Egalitarian Working Lives with Traditional Attitudes: Gender Role Attitudes in Taiwan, Japan, and Korea. International Journal of Japanese Sociology, 25(1), 100-116
Tamura, T. (2003). The status and role of ethnic Koreans in the Japanese economy. In. C. F. Bergsten and I. Choi (Eds.), The Korean Diaspora in the World Economy. pp. 77-99.
Yamamoto, M., Ran, W. (2014). Should Men Work Outside and Women Stay Home? Revisiting the Cultivation of Gender-Role Attitudes in Japan. Mass Communication and Society, 17, 920–942.
Yang, U. (2007). Highlighting Multiple Discrimination: Survey Report by Zainichi Korean Women on Ourselves. Women‛S Asia 21 Voices from Japan, 18, 41-43
