АЗЕРБАЙДЖАНСКОЙ ПОЭТИЧЕСКОЙ ШКОЛЫ XII - XIII ВВ.
Ханали Бабаев - доктор филологических наук, главный научный сотрудник Института Литературы им. Низами Национальной Академии Наук Азербайджана
В статье исследуется поэтическая школа Азербайджанских поэтов и мыслителей XII – XIII Азербайджана.
Период существования государства атабеков Азербайджана отмечен всесторонним подъемом культурной жизни - науки, литературы и искусства. В это время возникает и достигает своего наивысшего расцвета
азербайджанская поэтическая школа, которая дала мировой цивилизации целую плеяду гениальных мастеров слова. Одним из таких мыслителей является Абу-Бакр Ибн Хосров Ал-Устад. Автор исследует его произведе-ние
«Муниснаме». Потому что, ни одно из других шести сочинений Абу-Бакра ибн Хосрова до нас пока не дошло, и автору трудно судить об их содержании. Однако ясно, что сочинения эти были благосклонно приняты
атабеками. Интересен тот факт, что многие сюжеты «Мунис-наме» повторяются в «Сказках 1001 ночи», автор затрагивает и этот момент.
Ключевые слова: поэтическая школа, Муниснаме, Абу-Бакр Ибн Хосров Ал-Устад, поэзия
Азербайджанская поэтическая школа XII - начала XIII в. представляет собой высшую для
средневековья ступень культуры не только потому, что она включала много выдающихся поэтов, но и потому, что каждый из них оставил оригинальные, неповторимые образцы творчества.
Среди известных поэтов, чье творчество относится к периоду правления атабеков Азербайджана - Нусрат ад-Дина Мухаммеда Джахана- Пахлавана (1175-1186), Музаффар ад-Дина Усмана Кызыл-
Арслана (1186- 1191) и Нусрат ад-Дина Абу-Бакра (1191-1211), был и Абу-Бакр ибн Хосров ал-Устад, чье творчество нашим читателям пока неизвестно.
Абу-Бакр ибн Хосров был человеком весьма образованным, и еще одним свидетельством его незаурядного ума и таланта является его прозвище «ал-Устад» - учитель-мастер.
Современник и сверстник великого Низами, Абу-Бакр ибн Хосров ал- Устад служил при дворе упомянутых атабеков, пользовался у этих владык большим авторитетом. Он был воспитателем детей атабека Джахан- Пахлавана, и это давало ему возможность заниматься творческой работой, не думая о хлебе насущном. Сам он пишет по этому поводу: «Мои прежние заслуги и теперешние старания на службе государства атабеков известны всем, а мои труды в воспитании и обучении принцев грамоте и чистописанию, литературе и наукам, Корану и хадисам... не нуждаются в описании и изложении, разъяснении и толковании».
Большую часть жизни Абу-Бакр ибн Хосров ал-Устад провел, очевидно, в Гяндже и Нахичевани, которые вместе с областью Арран были «личными владениями» (хасс) семьи атабеков. Здесь хранилась государственная казна и воспитывались дети атабека Джахана-Пахлавана *1, 15+ .
К сожалению, ни одно из шести сочинений Абу-Бакра ибн Хосрова до нас пока не дошло, и нам трудно судить об их содержании. Однако ясно, что сочинения эти были благосклонно приняты атабеками и весьма возможно, что именно поэтому их автор решил «в благодарение за их (атабеков) благодеяния написать книгу, чтобы читатели во все времена поминали их доброй молитвой, а также вспоминали меня».
Абу-Бакр ибн Хосров ал-Устад надумал создать в память о себе большое прозаическое произведе- ние, ибо, как он говорит: «Нет более прочного и долговечного царства, чем царство художественного слова, и до тех пор, пока чернота чернил будет сиять на белизне бумаги, слава слова всегда будет свежа и не померкнет». Да и кроме всего прочего, замечает он, стихоплетов стало так много и они ради денег и тщеславия пишут такие хвалебные стихи и оды, что настоящие мастера начинают стыдиться своего поэтического таланта и только с укоризной взирают на тех, кто шагает по трупам своих одаренных собратьев и благодаря своим панегирикам становятся приближенными сильных мира сего.
Свое сочинение в прозе Абу-Бакр ибн Хосров ал-Устад посвятил атабеку Абу-Бакру и назвал его
«Мунис-наме» («Книга-наперсница»). Сочинение это представляет своего рода альманах, состоящий из коллекции преданий, афоризмов, рассказов, сказок и анекдотов *3+.
Надо сказать, что многие сюжеты «Мунис-наме» повторяются в «Сказках 1001 ночи», которые затем появляются в компактном виде только между 1475-1525 гг.
Весьма вероятно, что Абу-Бакр ибн Хосров ал-Устад брал сюжеты непосредственно из персидской
«Хазар афсане», в которой отражены иранские, индийские и китайские легенды VП-VШ вв. Но как бы то ни было, читатель имеет возможность ознакомиться с первым и пока что единственным
дошедшим до нас прозаическим произведением азербайджанского поэта и писателя XII века Абу- Бакра ибн Хосрова аль Устада, который в предисловии к своей книге «Мунис-наме» пишет: «Я лелею надежду, что всякий, кто прочтет ее, воспримет ее как мой памятный дар».
«Мунис-наме» - действительно, подарок, о ценности которого речь еще впереди. А пока что мы должны от всего сердца поблагодарить профессора Р.М. Алиева за его колоссальный труд, за то, что он дал возможность современному читателю познакомиться с удивительным произведением Абу- Бакра ибн Хосрова аль-Устада, ни на минуту не забывая о том, что оно написано еще в XII веке! *2, 15].
Гянджинский круг, вернее круг поэтов XII в. при дворе атабеков, не был столь стабильным и четко очерченным, как у ширваншахов. Атабекский круг поэтов постоянно расширялся и пополнялся за счет притока свежих сил, ибо двор атабеков привлекал к себе из разных уголков мусульманского
мира не только выдающихся ученых, каллиграфов, врачей, зодчих, астрономов, но и известных поэтов и писателей.
При дворе атабеков во второй половине XII в. из местных азербайджанских поэтов подвизались Абу-Бакр ибн Хосров ал-Устад, Муджир ад-Дин Байлакани, Захир ад-Дин Шамкури. Об остальных гянджинских поэтах у нас пока нет достаточных сведений. Низами, как известно, не входил в
придворный круг поэтов. Из крупнейших же мастеров слова, прибывших из других краев и нашедших пристанище при дворе атабеков, заметный след в литературе оставили Асир ад-Дин Ахсикати, Шараф ад-Дин Шафрух и Захир ад-Дин Фарйяби.
Среди азербайджанских поэтов и писателей атабекского круга исключительный интерес
представляет соотечественник и единомышленник Низами Абу-Бакр сын Хосрова. Его творчество до сих пор не изучено, не стало достоянием исследователей и читателей. Дело в том, что буквально до последнего времени о самом факте существования Абу-Бакра ибн Хосрова науке ничего не было известно, ибо большинство его произведений до нас не дошло, а единственная рукопись главного его сочинения «Мунис-наме» накануне победы Советской Власти в Азербайджане, в апреле 1920 г.
была вывезена с родины поэта в Англию и продана там под названием «1001 ночь» в Британский музей, где пролежала без движения более 50 лет. При описании этой рукописи английскому ученому Г.М.Мередиту-Оунсу удалось установить, что она не имеет прямого отношения к «1001 ночи», а представляет собой список оригинального неизвестного сочинения под названием «Мунис-наме»
(букв. «Книга-наперсница»). Г.М.Мередит-Оунс подготовил краткое описание рукописи «Мунис- наме» и опубликовал его в 1974 г. в сборнике «Иран и ислам» в Эдинбурге *4, 38+.
В дальнейшем фотокопия рукописи «Мунис-наме», полученная из Британского музея благодаря стараниям акад. З.М.Буниятова, была тщательно изучена нами и полностью переведена на русский язык. «Мунис- наме» пока что является единственным источником сведений о жизни и творчестве своего автора. Эти сведения вкратце сводятся к следующему.
Абу Бакр сын Хосрова родился примерно в сороковых годах XII в. в Гяндже. Как и Низами, он получил образование в родном городе и добился больших успехов в науках. Он обладал и незаурядным поэтическим и писательским дарованием. Своими поэмами, а также обширными познаниями в области основных дисциплин своего времени и большим педагогическим талантом (он преподавая в главном медресе Гянджи) Абу- Бакр рано обратил на себя внимание атабеков, которые пригласили его во дворец и назначили учителем и воспитателем молодых принцев. Абу-Бакр вскоре завоевал доверие и уважение атабеков, на протяжении тридцати с лишним лет успешно выполнял возложенные на него обязанности и заслужил титул ал-Устад («Главный Учитель», «Мастер»). Целый ряд фактов позволяет думать, что Устад Абу-Бакр был хорошо знаком с Низами и дружил с ним. Абу- Бакр написал шесть поэм и все их посвятил атабекам Мухаммеду Джахан-Пахлавану, Кызыл-Арслану и Абу-Бакру Нусрат ад-
Дину, т. е. тем же правителям, которым Низами преподнес свои поэмы «Хосров и Ширин» и
«Искендер-наме».
Рассказывая о своей творческой деятельности до создания «Книги- наперсницы», У стад Абу-Бакр писал: «До этого я сочинил и создал несколько книг в прозе и стихах, посвятив их ушедшим и ныне здравствующим государям».
Как явствует далее из прямого указания устада Абу-Бакра, до сочинения «Мунис-наме» им были созданы следующие произведения.
Поэма «Мансур и Марджан». По-видимому, это самое раннее крупное поэтическое сочинение;
которое автор преподнес атабеку Мухаммеду Д жахан-Пахл авану;
Поэма «Санам и Аджам», посвященная Кызыл-Арслану;
Поэма «Михр и Муштари», которая была завершена, когда автор приступил к созданию «Мунис- наме» (примерно в 1196/97 гг.) и еще не успел посвятить ее никому. Как явствует из названий этих поэм, в первых двух из них изображались история и перипетии любви двух влюбленных, как и в поэмах Низами «Хосров и Ширин» и «Лейли и Меджнун». Исключение составляет, видимо, поэма- притча «Михр и Муштари». До нас дошла поэма под таким же названием, написанная азербайджан- ским поэтом XVI века Ассаром Табризи. В своей одноименной поэме, текст которой дошел до нас полностью, Ассар Табризи описывает беззаветную дружбу двух юношей, и испытания, выпавшие на их долю. Царевичу Михру (Солнце), сыну шаха Шапура и сыну его везира Муштари (Юпитер) как бы
судьбой было предначертано олицетворять собой преданность и бессмертную дружбу. Они родились в один и тот же день, с детства привязались друг к другу, воспитывались одной и той же кормилицей, и хотя в молодости им пришлось разлучиться, но разлука еще больше укрепила их верность и преданность. Михр, влюбившись в принцессу Хорезма, отказался устроить свадьбу до тех пор, пока не отыщет своего друга. Когда Михру волею обстоятельств пришлось занять престол отца, Мупггари удалился в уединенную обитель и стал вести отшельнический образ жизни. Но никакие внешние обстоятельства не смогли нарушить единство помыслов друзей. Они умирают в один и тот же день, в один и тот же час, пронеся через все испытания и превратности судьбы великое чувство дружбы.
Здесь следует отметить, что Ассар Табризи в сюжете поэмы опирался на традицию, но до сих пор не был известен основоположник этой традиции. Как выясняется теперь, традиция эта была
заложена устадом Абу-Бакром.
Весьма интересно четвертое произведение Абу-Бакра, которое называлось «Накиза-йи китаб-и Алфийя ва Шалфийя». Слово «накиза» здесь можно толковать по-разному. Оно означает: 1) противо- положность; 2) противоречие, возражение, критика и 3) антоним. Для того, чтобы конкретизировать значение понятия «накиза», следует сказать несколько слов о произведении под названием «Алфийя и Шалфийя». Слова «Алиф» и «Шалиф» метафорически обозначают мужское и женское начала, а
«алфийя и шалфийя» - рассказы, повести и новеллы, воспевающие самые интимные отношения между двумя полами, г.е. фактически сексуальные сцены. Среди этих «Алфийя и Шалфийя»
попадались и такие, в которых в самой непристойной форме смаковались сцены разврата. Эту тему впервые в литературу ввел известный персидский поэт XI в. Абу-Бакр Зайн ад-Дин Исмаил Азраки Херави (ум. примерно в 1083 г.). Он служил у различных местных правителей из сельджукской династии (например, у Туган-шаха сына Алп-Арслана, который был наместником Хорасана с 1062 по 1072г., а затем у наместника Кирмана Амиран-шаха Кавурда и т. д.). По заказу одного из этих
правителей Азраки в 70-х годах создал поэму под названием «Алфийя и, Шалфийя», в которой дал поэтическую обработку наиболее популярных эротико-сексуальных рассказов и новелл. В скором времени эта поэма приобрела огромную популярность, и рукопись ее переписывалась в массовом количестве. Учитывая пагубную роль этого порнографического сборника новелл для нравственного воспитания молодого поколения, У стад Абу-Бакр, учитель и педагог, человек твердых моральных устоев, решил показать вредную сущность «Алфийя и, Шалфийя» Азраки и содействовать ее изъятию из обращения. Для этой цели в 80-х годах он написал свою накизу на «Алфийя и, Шалфийя». Судя по тому, что накиза была посвящена и преподнесена Кызыл-Арслану, она представляла собой весьма солидную книгу. Книга эта могла носить характер «возражений» и содержать критику порно- графической поэмы Азраки, но могла быть и самостоятельной дидактической поэмой, прославляю- щей нравственность и высокие моральные принципы мусульманского общества;
Пятое поэтическое произведение Устада Абу-Бакра называлось «Рахат ас-Судур», по другому
«Рахат ар-Рух» («Покой для души» или «Покой для духа»). Он посвятил его бывшему своему ученику, а затем правителю атабеку Абу-Бакру Нусрат ад-Дину. Можно предположить, что «Рахат ар- Рух»
представлял собой сборник развлекательных поэтических новелл и рассказов, снабженных дидактическими поучениями, увещеваниями и сентенциями.
Судя по названию, большой интерес представляло предпоследнее произведение устада «Нузхат ал-Маджлис» («Услада собраний» или «Наслаждение для собраний»). Как указывал автор, содержа- ние этой книги составили диспуты между юношей и девушкой. Из этого вытекает, что сочинение принадлежало к жанру муназире, блестящие образцы которого были созданы Асади Туси. Но в отличие от Асади и других своих предшественников, устад Абу-Бакр написал свой муназире в прозе.
Это было, как нам кажется, обусловлено характером адресата книги атабека Абу Бакра Нусрат ад-
Дина, который не особенно жаловал поэзию и предпочитал ей простую незатейливую прозу.
Все перечисленные произведения Устада Абу-Бакра либо не дошли до нас, либо их рукописи лежат в одном из многочисленных хранилищ, содержание которых еще не каталогизировано.
К счастью, ныне мы располагаем главным творением Устада Абу-Бакра «Мунис-наме», первым выдающимся образцом художественной рифмованной прозы во всей персоязычной литературе не только Азербайджана, но и всего Ближнего и Среднего Востока. «Мунис-наме» представляет собой сборник занимательных, реалистических и сказочных повестей, новелл, рассказов, афоризмов и изречений, в ткань которых вставлены многочисленные стихотворные отрывки и цитаты из
произведений самого автора и других поэтов. В увлекательных и полных тонкого юмора рассказах и новеллах Устад Абу Бакр создал целую галерею высокохудожественных образов своих современни- ков, дал яркую реалистическую картину жизни средневекового Азербайджана, в частности, таких его культурных, политических и экономических центров, как Гянджа, Нахичевань; Грузии и ее столицы Тбилиси, а также Багдада, центра тогдашнего мусульманского халифата.
«Мунис-наме» заложило основу для появления последующей художественной прозы (рифмован- ной и высокостильной) в Азербайджане, Иране и других сопредельных странах, где персидский являлся в то время литературным языком.
Наряду с этим Устад Абу-Бакр дал блестящую характеристику придворной поэзии, придворных поэтов, которые ради презренного серебра «продавали Юсуфа» (Иосифа Прекрасного), т.е.
подлинное и прекрасное искусство. «Поэт, продающий свои стихи, подобен тому, кто обладает драгоценной жемчужиной и продает ее дешево, хотя дешево проданная жемчужина от этого хуже не станет», - писал Устад Абу-Бакр.
Далее, Устад, как и Низами, сравнивая поэтическую речь с прозаической и отдавая пальму первенства поэзии, объясняет объективные обстоятельства, вынудившие его изложить «Мунис- наме» в прозе. «Я хотел, - пишет он, - отблагодарить в меру своих сил и возможностей государей и царевичей (из рода Иль-Дениза) за их благодеяния, и я счел нужным заложить основу этой книги из прозы по той причине, что некоторые из моих государей постоянно находятся под властью
одурманивающих средств, и поэтому проза больше подходит их делу, ибо они мргут усвоить ее прозой». Под словами «некоторые государи», по всей вероятности, поэт имел в виду Абу-Бакра Нусрат ад-Дина, который, как свидетельствуют исторические хроники, проводил свои дни и ночи в беспробудном пьянстве и, естественно, ему было не до высокой поэзии. Он нуждался в обычных занимательных рассказах и повестях, слушая которые сладко засыпал. Однако Устад' Абу-Бакр, идя навстречу склонностям Абу-Бакра, которому посвятил «Мунис-наме», ставил перед собой не только чисто утилитарную задачу. Приняв предложение своего государя сочинить занимательную книгу для чтения, писатель решил создать памятник, который пережил бы века. «Я хотел создать книгу, - писал Устад, - и упомянуть в ней имена всех государей и царевичей... дабы, до тех пор, пока останется хоть один лист от нее и будут читать ее, передавая из уст в уста, пусть возносят добрые молитвы за всех (атабеков)». По этому поводу он приводит известные строки Санаи:
Твори добро и щедрым будь, всем помогай подряд, А если смерть прервет твой путь - то ты не виноват.
Далее Устад Абу-Бакр пишет: «Я собирался нанизать эту книгу на ожерелье стихов и в меру своих сил и возможностей посвятить свои помыслы и время этому делу и завершить ее так. как позволит вдохновение, ибо души одаренных изысканным вкусом и мудрых ученых мужей больше склонны к стихам, но я выше привел свои извинения и причины, побудившие отказаться от этого».
Далее поэт дает исключительно емкую характеристику своего сочинения, ценность которого он сам хорошо сознавал: «Книга содержит несколько прекрасных глав, увлекательных рассказов. Она скомпонована так искусно и составлена так изящно, что если прочтут ее с начала до конца, то не
найдут ни одного слова, которое бы не пришлось по вкусу. В этом сочинении нет ничего, кроме правдивых и подлинных рассказов, глубокомысленных изречений и наставлений, поговорок и преданий, повестей и историй о чудесных явлениях, редкостных происшествиях, возбуждающих надежду и упование... Это сочинение представляет собой сборник, в котором люди найдут все, что пожелают.
Она - как сад с обильными плодами, Как море с редкостными жемчугами.
«Мунис-наме» состоит из семнадцати глав, из которых наибольшую художественную ценность, по нашему мнению, представляют главы V, VII, XVII. Так, V глава содержит полный текст не дошедшего до нас трактата «Мантик ат-Тайр» («Речь птиц») Ахмеда Газзали (ум. 1120 г.), брата знаменитого имама Мухаммеда Газали. Об этом сочинении было известно по сообщениям средневе-ковых хроник и антологий поэтов, однако рукописи его не были зафиксированы ни в одном из каталогов.
Теперь благодаря усгаду Абу-Бакру мы располагаем полным текстом уникального сочинения, которое в свое время вызвало к жизни немало одноименных произведений. Вспомним хотя бы
«Мантик ат-Тайр» Фарид ад-Дина Аттара (1256).
Значительный интерес представляет также глава VII, в которой собраны бытовавшие среди народов халифата рассказы о клане знаменитого везира легендарного халифа Харун ар-Рашида (787- 809) Йахйи Бармакида и его всемогущего и великодушного сына Джафара. Эти рассказы большей частью носят исторически реальный характер. Их сюжеты почерпнуты из историко- литературных хроник и основательно переработаны автором «Мунис-наме».
Главную художественную ценность в «Мунис-наме» как выдающемся памятнике классической литературы представляет глава XVII, которая содержит свыше тридцати рассказов, новелл, сказок и повестей. Одно лишь перечисление названий этих повестей и рассказов показывает, насколько широк и разнообразен диапазон тематики «Мунис-наме». Указанная глава содержит тридцать один рассказ, причем тематика, сюжеты повестей, новелл и рассказов исключительно разнообразны, время и место действия варьируют очень широко. Ярко изображая картины жизни и быта, чаяния и стремления представителей самых различных слоев общества - от каменотеса до царя, - автор всегда открыто выражает свои симпатии представителям низов, и в борьбе с сильными мира сего и власть имущими всегда присуждает победу трудящимся и обездоленным. Каждая повесть, каждый рассказ
«Мунис- наме» представляет немалую художественную ценность, однако среди них имеются и такие, которые, помимо своей художественной ценности, содержат интереснейшие сведения об истории литературы XII века. В этом плане весьма примечательны двадцатый (Рассказ о царе, который бросил своего везира собакам-людоедам) и двадцать девятый (Рассказ об Абу-л-Ала Кирмани, его сыне, об их поездке в Нахичеван и их приключениях). Первый из этих рассказов интересен тем, что его содержание и словсснос оформление (особенно стихотворные вставки) полностью, иногда слово в слово, совпадают с одноименным рассказом Низами в поэме «Лейли и Меджнун». После тщатель- ного сопоставления рассказов Низами и Устада Абу-Бакра возникает впечатление, как будто бы они вместе разрабатывали сюжет, его художественную структуру и завершали рассказ одними и теми же назидательными заключениями.
Следует отметить, что в рассказах обоих поэтов речь идет о правителе города Марза, что еще больше усиливает почти буквальное словесное
совпадение текстов Низами и Устада Абу-Бакра. Таких совпадений у них очень много. Так, в разделах «О достоинствах слова», «О превосходстве речи поэтической над речью прозаической»,
«Об отказе от служения царям», «О том, что не следует отнимать у людей хлеб насущный», «О радости довольства малым», «О радости служения народу» и т.д. как названия глав, так и
содержание их во многом совпадают у обоих поэтов. Чтобы подтвердить это, мы ограничимся лишь одним примером. В главе «Об отказе от служения царям» в поэме «Лейли и Меджнун» Низами
говорит:
Знай, дружба царская бедой чревата.
Ведь царь — огонь, а ты - сухая вата.
Хоть ярок свет, не безопасней ли Взирать на это пламя издали?
Вот мотылек: стремится к свету он, Но гибнет вмиг, свечою опален.
В XV главе «О назиданиях и наставлениях тем, кто служит царям» Устад Абу-Бакр пишет: «Великие мудрецы сравнивали царей с огнем. Раз это так, то разумный человек должен избегать близости с огнем.
С огнем общенья лучше избегать, Ведь назначение огня - сжигать.
Общность этических, эстетических и социально-политических взглядов Низами и Устада Абу- Бакра, необычайная близость словесной ткани их повестей, обшая родина - Гянджа, наконец, посвящение своих произведений одним и тем же атабекам - Мухаммеду Джахан-Пахлавану, Кызыл- Арслану, Абу-Бакру Нусрат ад- Дин у - всё это свидетельствует о том, что они. будучи к тому же сверстниками, хорошо знали друг друга, несомненно, совместно обсуждали вопросы литературы и поэзии, читали произведения друг друга, высказывали свои соображения о прочитанном.
В поэме «Хосров и Ширин» Низами рассказывает об одном своем друге, который однажды в 1 180 г. посетил его и начал укорять за то, что он пишет роман, главными героями которого являются доисламский иранский парь Хосров и его возлюбленная Ширин, исповедовавшие зороастризм:
Был набожный друг у меня, и не скрою, Дружил он со мной, словно сердце с душою.
Стараясь, как лев, нашу дружбу сберечь, Он был мне как щит, а для недругов- меч.
Он запер врата перед суетным миром, Науку и знания сделав кумиром.
На полях одного из листов рукописи «Мунис-наме» имеется надпись «Мунис-наме» Абу Бакра Газанфара», из чего можно заключить, что собственное имя Устада Абу-Бакра было Газанфар, что буквально значит «лев». Не этого ль «льва» имел в виду Низами, говоря «Он был мне как щит, а для недругов - меч».
Как бы то ни было, Низами и Устад Абу Бакр родились, выросли и занимались творческим литературным трудом в одном городе. Правда, в конце жизни Устаду Абу-Бакру пришлось покинуть родную Гянджу и переселиться в Нахичеван, куда перенес столицу атабек Абу-Бакр Нусрат ад- Дин.
Нахичеванский период жизни Устада отмечен написанием исключительно интересного рассказа. Как известно, вторая половина и конец XII в. проходили в постоянных войнах между атабеками и
грузинскими феодалами. Устад Абу-Бакр посвятил этим войнам специальный рассказ, однако под пером автора батальные сцены уступили свое место истории романтической любви царевича Мухтара и грузинской царевны, которая пожертвовала своим положением, богатством, благоденст- вием ради своего возлюбленного друга - впоследствии мужа. Повесть эта, воспевающая беззаветную любовь христианской девушки-царевны к мусульманском) юноше-царевичу, примечательна тем, что направлена против суфийской традиции, разрабатывающей тему любви мусульманского шейха- суфия к христианской девушке, отказавшегося ради нее от своей религии. Подоплека этой традиции, нашедшей свое логическое завершение в знаменитой повести о шейхе Санане, выдающегося поэта XI 1-ХIII вв. Фарид ад-Дина Аттара (1145-1219), была связана с учением суфиев о том, что культ религии