Практическое значение изучения блатного языка Василий Борисович Малинин

12. Практическое значение изучения блатного языка

на их деятельности. Например, подготовка к побегу из исправительного учреждения, пронос запрещенных предметов, факты членовредительства, а также другие криминальные действия предотвращались бы намного оперативнее, если бы те, кому положено, знали блатной язык.

Несведущий человек ничего не поймет из таких случайно услышанных слов, как: чердак, консуль, нутряк, шопник, пеха, скула, каин, семья, хата и т.п. Но профессионалу это многое скажет о преступниках-карманниках, о том, к какой «масти» принадлежит преступник, с кем он был связан, перепродавал ли ворованное и т.п.

Практическое значение изучения уголовного жаргона показывают такие примеры. Один приводит М.А. Грачев.

Следователь: О чем говорили эти люди (грабители)?

Потерпевший: Перед ограблением я слышал только одну фразу, но не понял ее:

«Бери за свисток фуцена, а я распрягу его» (Бери за горло жертву, а я сниму с него одежду)» [1, с. 131-132].

А вот еще один пример:

В троллейбусе один человек сказал другому, кивнув в сторону женщины: «Ласкай у шубы крабы» (воруй золотые часы у женщины).

Эту речь понял стоявший рядом сотрудник уголовного розыска.

Преступники были задержаны с поличным [2].

Практическое значение изучения блатного языка показывают такие примеры терминов, как «апельсин», «лаврушник»

свидетельствует о серьезных процессах в среде «воров в законе»:

появлении «воров в законе», не прошедших воровского стажа, не имеющих заслуг перед «воровским обществом», скороспелых, купивших «воровское» звание за деньги (чаще всего это кавказцы). Но без знания блатного языка им невозможно завоевать авторитет у осуж- денных. «Феня» — как волшебный ключик, благодаря которому открывается дверь, ведущая на «воровской» Олимп.

Воры всегда считались специалистами по фене. Среди них встречались такие мастера устного жанра, что блатная музыка в их исполнении воспринималась как творчество, а «пенки», что они выдавали вовремя разговоров, мгновенно попадали в сокровищницу тюремного фольклора.

Профессионализация преступной деятельности, появление новых видов криминала отражаются прежде всего в словаре. По изменению словарного состава можно судить об изменениях, происходящих в характере преступности, появлении новых видов преступного промысла, новых криминальных сообществ и категорий преступников, о новых способах совершения преступлений, об изобретении предметов и орудий преступной деятельности, способов сокрытия следов и т.п. Появление, например, организованных преступных групп способствовало появлению таких терминов, как

«автоматчик», «пехотинец», обозначавших рядовых членов группы, рост терроризма — термина «киллер» (наемный убийца) и т.п.

Блатной язык — важное средство изучения психологии личности и групп преступников. По изменениям в словаре можно сделать заключение об изменениях, происходящих в разных преступных группах, изменениях иерархии тех или иных «каст» преступников. Так, появление коррумпированной преступности привело к появлению таких терминов уголовного жаргона, как: «крыша», «крестный отец», таксистской мафии — «бомбилы» и т.п.

По уголовному жаргону можно судить о динамике основных воровских идей, появлении новых воровских законов, решений воровских сходок или их трансформации. Так, мерой быстрого реагирования воровского сообщества на новые способы действий правоохранительных органов стал «наказ» (закон, принимаемый любыми тремя «ворами в законе» и обязательный для всех членов сообщества).

По степени владения блатным языком можно изучать психологию конкретного преступника (заключенного, осужденного), определять его принадлежность к определенному преступному сообществу (ворам, грабителям, рэкетирам, насильникам, мошенникам, наркоманам, бомжам и т.п.), имеющему свои установки и отношение к закону, правилам человеческого общежития, моральным ценностям; степень его криминальной зараженности; внутреннее отношение данного субъекта к труду, дисциплине, государственной и частной собственности, к другим людям, представителям власти и правоохранительных органов и т.п. По индивидуальному словарному запасу можно также охарактеризовать микросреду, социальную группу (банду, «команду», «стаю», «бригаду» и т.п.), членом которой является данный подросток или молодой человек, ее нормы, ценности, установки.

Ведь одна из функций уголовного жаргона — стремление придать характер кастовости (клановости) жизни и преступной деятельности, обособиться от «чужих». Необходимо напомнить сотрудникам правоохранительных органов, лицам, занятым профилактической работой, работникам закрытых исправительных и воспитательных учреждений, что незнание уголовного жаргона может отрицательно отразиться на эффективности их деятельности. Несведущий человек ничего не поймет из таких случайно услышанных в транспорте слов, как чердак, консуль, нутряк, шопник, пеха, скула, каин и т.п. Но профессионалу это многое скажет о преступниках-карманниках, о том, к какой «масти» принадлежит юный преступник. Услышав слова: бан, отвертеть два угла, профессионал определит, что перед ним воры, промышляющие на вокзалах кражами чемоданов [3, с. 195].

В настоящее время на блатном языке никто, естественно, не разговаривает, да и не умеет. Но это вовсе не означает, что его изучение не нужно.

Опасность блатного языка состоит в том, что он входит в повседневную жизнь не только криминальной среды, но и законопослушных граждан. Этому способствуют не только детективная литература, но и периодическая печать, а также лица, прошедшие через места лишения свободы (а таких насчитывается до 30%

взрослого населения).

Чтобы успешно вести борьбу с уголовным жаргоном, необходимо изучить закономерности его развития.

Значимость его изучения была подмечена еще Ч. Ломброзо, который являлся одним из первых его исследователей [4, с. 61].

Умелое использование знаний блатного языка сотрудниками правоохранительных органов, в частности уголовно-исполнительной системы, существенно облегчит их работу по выполнению поставленных перед ними задач и положительно отразиться на эффективности их деятельности. Нейтрализация, а возможно, и ликвидация данного явления в местах лишения свободы должна осуществляться путем социокультурной ресоциализации осужденных, то есть посредством расширения общеобразовательного обучения, установления постоянных связей, лишенных свободы с семьями и родственниками, общественными и иными организациями, имеющими духовно-нравственную ориентацию деятельности. Борьба с уголовным жаргоном, как показывает практика деятельности пенитенциарных учреждений, малоэффективна в силу его емкости, выразительности, точности, ироничности и других факторов. Особенно неэффективны в этом направлении меры принуждения, то есть применение мер взыскания к осужденным за употребление блатных слов.

При изучении блатного языка следует иметь в виду, что он содержит несколько структурных пластов:

- выражения и термины, одновременно употребляемые в молодежном сленге и уголовном жаргоне;

- выражения и термины, одновременно употребляемые в повседневном общении в разной криминальной направленности группах (воровской жаргон, жаргон рэкетиров, проституток, мошенников, грабителей, разбойников и т.д.);

- выражения и термины, употребляемые криминальными элементами в воинской среде (военно-уголовный жаргон);

- выражения и термины, употребляемые лицами, находящимися в местах социальной изоляции (тюремный жаргон);

- выражения и термины, употребляемые в «элитарной»

преступной среде (язык мафиози и коррумпированных элементов).

По мнению Ю.К. Александрова наибольший эффект в борьбе с явлениями уголовного жаргона в исправительных учреждениях, может

принести только высокая речевая культура самих сотрудников этих учреждений и избежание ими его употребления [5, с. 48].

С помощью блатного языка преступники пытаются обозначить наиболее часто встречающиеся в их жизни и криминальной деятельности явления, события и действия, облагородить их, придать приемлемый или невинный характер. Насильник не говорит, что сидит за изнасилование, он говорит: «Иду по молодежной статье».

Преступник не скажет, что совершил преступление, ограбил, совершил разбойное нападение, а ответит «сработал дело», «ходил по ширме» и т.п. Вор не похитил, не украл, а «купил», «ревизовал», «поздравил с добрым утром» (утренняя кража) и т.п. Очень редко говорят: «Я из банды такой-то», а чаще: «Я из команды (экипажа, конторы, бригады) такой-то». Преступники предпочитают обозначать свою преступную деятельность «честными словами». Этой же линии они придерживаются и при обозначении своего поведения в местах лишения свободы. Это является одним из элементов психологической защиты личности от выдвигаемых официальных обвинений.

Интересно то, что в блатном языке ни одно слово не произносится нейтрально, а чаще всего с подковыркой, с нескрываемым пренебрежением. Говорящий, как правило, стремится покрасоваться, кого-то уязвить, задеть, дискредитировать, «поставить на место». В устной речи пренебрежение и издевки дополняются выраженной в словах ехидно-иронической интонацией и такой же мимикой. Поэтому не случайно значительная часть слов блатного языка, не являясь матерной, нецензурной, носит непристойный, бранный характер, особенно если они высказываются в адрес женщин, работников правоохранительных органов, людей отверженных. Так, женщин легкого поведения на жаргоне именуют «плашкетками», «кошелками»,

«многостаночницами», «лакшовками», «мочалками», «объедками»,

«пиксами», «поганками», «подстилками», «сверхурочницами»,

«свиноматками» и др.; лиц из низов — «плебеями», «скорлупой»,

«зеленью», «горохом», а в армии — «мамонтами», «чайниками»,

«мясом», «духами», «черепами» и т.п.

Эта терминология не только режет слух, но и оскорбляет людей, развращает окружающих, снижает уровень их нравственности, разрушает взаимоотношения между людьми, вызывая ответную грубость, хамство, негуманное поведение и поступки. Поэтому столь часты межличностные и межгрупповые конфликты в криминальной среде по этой причине.

Поэтому блатной язык используется как средство деперсонализации личности. Плохие люди — это «козлы», «крысы»,

«помойки», «чушки», «вафлеры», «гнилой», «падла» и т.п. С помощью жаргона, не прибегая к мату, можно растоптать достоинство и честь человека, неугодного данной преступной группе, особенно из числа

«чужих», законопослушных граждан и представителей женского пола.

Изучение блатного языка — предмет особого педагогического исследования. Его изучение сходно с анализом речевых ошибок учащихся преподавателем русского (национального) языка. Такой анализ проводится не для того, чтобы самому повторять ошибки учащихся (в нашем случае — употреблять блатной язык в своей речи), а чтобы воспитать у них культуру речи.

Как изучать распространенность блатного языка в преступной среде? Здесь поможет постоянное фиксирование слов и выражений, употребляемых преступниками, которые можно было бы отнести к терминам уголовного жаргона, с последующим поиском их значений в соответствующих словарях. При этом надо помнить, что значительная часть таких слов заимствована из разговорного языка и вне контекста конкретного речевого общения не имеет жаргонного значения.

Например, «шуба» и есть шуба, а «вилы» — хозяйственный инструмент. На самом деле в выражении «пока шубы нет» речь идет о том, что опасности нет, «вилы появились» — приближается опасность.

То же самое — «колеса», которые на русском языке и есть колеса, но у уголовников — ботинки, обувь, ноги, глаза, а у наркоманов — наркотические таблетки.

Знание уголовного жаргона необходимо и для того, чтобы разбираться в иерархической структуре преступного сообщества, так как каждая каста или масть здесь имеет свое название. Зная, к какой касте относится тот или иной преступник можно сразу определить его положение в преступном мире. В результате чего можно даже прогнозировать его поведение в исправительных учреждениях [см:

6; 7].

Необходимо учитывать, что преступность профессионализи- руется, поэтому блатной язык постепенно приобретает характер профессионального языка. Его словарь составляется из слов, принадлежащих к разным языкам, имеющих наиболее яркое и образное звучание. Развитие интернациональных связей в преступном мире не могло не отразиться на развитии уголовного жаргона. Так, вместо ранее широко употреблявшегося термина «Иван» (обозначавшего главаря банды, шайки), в настоящее время преимущественно используются термины «босс» (от англ. boss - хозяин, шеф, шишка; от нем. der Boss - хозяин, заправила в какой-то организации); вместо термина «кореш»

(друг, однокашник), употребляется «кент» (предположительно от нем.

kennen - знать, kent - знакомый, известный, не требующий изучения; от англ. kind - род, семейство, родной); вместо «отец» - «пахан» (от нем.

die Pacht - непререкаемый авторитет в чем-то) [8, с. 87].

Блатной язык и татуировки преступников – это своеобразная анкета, паспорт преступника, его «табель о рангах» [9, с. 53].

Вообще, блатной язык предназначен для сокрытия преступных замыслов, но в определенных ситуациях он может только выдать преступника, а не скрыть задумываемое им преступление.

Список литературы:

1. Грачёв М.А. От Ваньки Каина до мафии. СПб: Изд.- во Авалон.

2005 – 384 с.

2. Версемеенко Ю. В микрорайоне лейтенанта Беляева // Правда.

1982, 21 сент.

3. Пирожков В.Ф. Криминальная психология. М: Изд-во Ось-89.

2007 – 704 с.

4. Иншаков С.М. Зарубежная криминология. М: Изд-во Норма.

1997 – 383 с.

5. Александров Ю.К. Очерки криминальной субкультуры. М: Изд- во Права человека. 2001 - 152.

6. Meyer G. Soviet Prison Camp Speech: (A Survivor's Glossary:

Supplement). Hayward, 1977 – 216 p.

7. Вакутин Ю.А. Словарь жаргонных слов и выражений.

Татуировки. Омск: Изд-во Омской ВШ МВД СССР. 1979 – 327 с.

8. Пирожков В.Ф. Законы преступного мира молодежи (криминальная субкультура). Тверь: Изд-во Приз. 1994 - 135 с.

9. Алферов Ю.А. Пенитенциарная социология: аудиовизуальная диагностика (татуировки, жаргон, жесты). В 2-х ч. Ч. 1. Домодедово:

Изд-во Республиканского ин-та повышения квалификации работников МВД России. 1994 - 136 с.

In document «Quality Management: (бет 134-141)